«В Осетии вроде бы и привычно кавказское — стол, почтение к старшим, клановость, традиции, эмоции — но в то же время все какое-то смягченное, сдержанное, более интеллигентное, что ли…», — написал Алексей Николов в своем блоге два года назад после первого и короткого знакомства с исторической родиной.
В сети Интернет данные из его биографии довольно скудны, но его имя хорошо известно в журналистике как в России, так и за её пределами. Алексей Николов профессионально занимался спортивной журналистикой, работал на радиостанции «Эхо Москвы», телеканале «REN TV». Сегодня он шеф-редактор российского издания журнала «Гольф Дайджест», член Академии Российского Телевидения, генеральный директор Телеканала RT («Russia Today»).
— Осетия — это первое место, где Николовых больше, чем Николаевых, и никто не путает эти фамилии. Это у нас семейная традиция – отцу загранпаспорт выписывали на Николаева, а когда я женился, дама в костюме сказала «я поздравляю молодую семью Николаевых» (смеется). Иногда называют Никоновым. А в Осетии я увидел столько такое количество Николовых, какого я никогда раньше не встречал. Удивительное ощущение.
— Что Вы знаете о своих осетинских корнях?
— Мой дед Василий Дзандарович Николов был, как положено, из многодетной семьи. Помню, как иногда в Москву кто-то приезжал, какие-то родственники, которые заезжали к нам в гости. Особенно запомнился брат дедушки по имени Бек, он вёл родословную. Когда вышел на пенсию, ездил кругами по стране, доезжал до Москвы раз в два или в три года, приходил к нам в гости. А после ужина доставал из портфеля большой ватман и раскладывал нарисованное генеалогическое древо, в котором я находил маленький кружок со своим именем, от которого где-то на восемь поколений вглубь древа доходили ветви до человека по имени Никго, его жены и его отца, имя которого было неизвестно, но он обещал, что обязательно узнает. В те минуты я ощущал свои корни.
После того, как бабушка с моим отцом уехали из Осетии обратно в Москву, дед женился снова. Знаю, что ее звали Кошерхан. Но ни его, ни моей родной бабушки уже нет в живых, рассказать о корнях уже некому. Отец родился в Москве, жил какой-то период в Осетии, ещё будучи совсем маленьким.
— У вас есть правила, которым вы всегда следуете?
Вспомнил фразу Андрея Сахарова, когда его спросили «в чём смысл жизни», он не задумываясь ответил «в экспансии», в том, чтобы расширять свой ареал, зону, в которой твои жизненные ценности являются главными в твоём понимании. Ну а потом, если вы видели, у меня в кабине висят 3 правила академика Келдыша. Первое правило – не бороться со злом, потому что ты не сможешь победить зло. Он очень интересно рассуждал: в поединке со злом ты всегда проигрываешь, потому что ты ограничен в выборе средств, а зло себя не ограничивает. Со злом не надо бороться, а надо браться за добрые дела и доводить их до конца. Второе правило – не выслушивать жалобы на других людей без присутствия того, на кого жалуются. А третье правило: стараться не обещать, но если уж пообещал, то обязательно выполнять, даже если обстоятельства изменились к худшему.
— Как вы считаете, нужны ли в регионах национальные телеканалы или достаточно федерального «рупора»?
— Один канал в регионе не может быть. Это ненормально, это плохо для всех. Что бывает, когда есть только одно мнение, это показали сейчас выборы в США. Хотя там далеко не один канал, но 95% всех СМИ рассказывали одно и тоже, под одним углом зрения. Газете «Правда» прошлых времен не снилось то, что творилось сейчас в «New York Times» А ведь я на ней когда-то рос. юЭто были люди, которые в своё время, вслед за «Washington post» и журналом «Time» раскручивали Уоттергейт. И видеть, во что сейчас превратился «New York Times», это был просто шок. Слово плохое, по-разному сейчас воспринимается, но это был действительно шок, в первозданном смысле. Губительно, когда что-то одно говорит то, что ты хочешь слышать. Это не просто неправильно, но губительно, для любой системы.
— Я нашла вашу цитату в одном из интервью 5-летней давности. Зачитаю её полностью: «Уровень западных СМИ невысокий, профессионализм журналистов подвергается сомнению, они не разбираются в России, полны предрассудков и враждебно настроены. Во время войны в Южной Осетии, западные информационные телеканалы, используя не настоящие фрагменты, распространяли ложные новости, которые были направлены против России». Что-нибудь изменилось?
— Видите, как интересно… Я, конечно, не помню конкретно этого интервью, но что-то такое я мог говорить. Когда ты начинаешь идти в сторону, ступаешь на дорожку непрофессионализма, она начинает уводить тебя дальше. Тогда речь шла о бомбежках Цхинвала, которые у нас украли CNN и выдавали у себя с подписью «, город Гори, обстрелянный российскими войсками». А потом такая тактика обернулась абсолютно позорным освещением собственных американских выборов. Всё, чем клялись журналисты, всё оказалось выброшенным на помойку.
— А население Америки это понимает?
— А проголосовали-то за кого? (улыбается) Вроде бы опросы показывали преимущество Клинтон, потому что всех запугали, что голосовать за Трампа вроде как неприлично. Потом выяснилось, что у большого количества людей это вызвало обратную реакцию. А результат нам всем известен.
— При этом, совсем недавно вы отметили у себя в блоге, что команда RТ очень нейтрально и объективно освещала предвыборную кампанию в США, несмотря на то, что работать постоянно мешают. Учитывая новую расстановку сил, как думаете, притеснения закончатся?
— Посмотрим… Пока что допустимы случаи, как тот, что произошел только что с нашей Гаей Чичикян. Ее неудобный вопрос так взволновал спикера Госдепартамента, что тот практически потерял самообладание. Что будет дальше, не знаю, но пока какое было к RТ отношение, такое и есть.
— Вы поддерживаете мнение, что Трампа может ждать импичмент?
— Да, я не могу исключить, что без импичмента не обойдется. В истории Америки были разные причины досрочного ухода первых лиц.
— Возвращаясь к теме качества журналистики – вы являетесь профессором кафедры журналистики и медиаобразоваия Московского государственного гуманитарного университета им.М.А.Шолохова…
— Сейчас я не преподаю, не хватает времени. В МГГУ преподавал основы мультимедийной журналистики, где рассказывал совершенно по-другому об истории журналистики, в другой логике. Про историю радиожурналистики вообще практически никто не рассказывает. А ведь есть определенная логика в том, как появлялись разные средства передачи информации, как происходит отделение информации верифицированной от неверифицированной, как она стремится стать всепроникающей и всеобъемлющей. Когда понимаешь, как складывалось формирование потоков информации, тогда становится ясно, что важнейшая единица — это не сюжет, а информационный поток, который исходит от первоначального пункта и до конечного потребителя. А в какой форме существует этот информационный поток — это уже вопрос второй, ответом на который становится конечное устройство пользователя, чтобы оно было, унифицировано и настроено под индивидуальные интересы читателя. Рассказываю студентам то, чему пока мало где учат: про открытые данные, big data, data journalism.
— А как насчёт современной журналистики, всё больше проникающей в социальные сети?
— Было несколько исследований в области социальной психологии, и одно из самых известных — это исследование Робина Данбара. Он поставил себе задачу выяснить с каким максимальным количеством людей человек может установить устойчивые социальные связи. Он начал исследовать микроколлективы, начиная от древних племён и заканчивая легко форматируемыми коллективами в современных айтишных компаниях. И обнаружил, что закономерность одинаковая. В диких племенах, которые ещё сохранились на Земле, как только группа достигает примерно 130 человек, она начинает отделяться. В римском войске примерно из 130 человек была боевая единица. А в современных айтишных компаниях, где люди в свободном формировании, по мере роста, как только коллектив дорос примерно до 130 человек и начинает расти больше, тоже возникает деление.
Вывод ученого состоял в том, что примерно 130 человек — это то количество, с которым индивид может поддерживать устойчивые социальные связи. Это очень хорошо видно в социальных сетях. Ты можешь завести бесчисленное количество френдов, только тогда лента превращается в поток из 500 постов каждый день, который ты не в состоянии отфильтровать по степени достоверности и близости к своим интересам. В социальных сетях тоже выдерживается число Данбара. Из всего количества френдов есть около 130 человек, которых ты может держать в голове: «там-то живёт», «есть двое детей», «любит пироги» и так далее. Подход принципиально важен – число ограничено.
Поэтому ты не можешь быть пунктом сбора всей информации, нужен либо агрегатор, который будет отфильтровывать информацию в автоматическом или ручном режиме, который начинает тебе формировать индивидуальную повестку, понимая, что ты «любишь хоккей», «не любишь пиво» и так далее. Либо вы доверяете какому-то СМИ.
— Не могу не спросить о вашем главном увлечении в жизни, помимо семьи и работы, — о гольфе. Вас называют основателем гольфа в России, несвойственного для русского менталитета. Может ли гольф прижиться в Осетии?
— Нет, я конечно не основатель гольфа в России, нас было много. Так получилось, что я какую-то роль сыграл в этом. Гольф начинался в Шотландии, потом захватил США, потом совершенно захватил юго-восточную Азию, японцев, корейцев, в Китае он очень бурно развивается. Я просто не знаю такого национального менталитета, который бы гольф не захватил. Чем хуже Кавказ? Как только начнут играть, как только появится первое поле, всё само собой пойдёт. Помню, когда собирались в Ростове строить поле , как говорили, что это аристократический вид спорта, очень дорогой. И это в Ростове! Там популярен конный спорт, по сравнению с которым гольф — это совершенно недорогой вид спорта. Это вопрос предубеждения. Конечно, я верю и мечтаю, что когда-нибудь появится поле для гольфа в Осетии.
— Не хотите показать сыну историческую родину?
— Да, хочется. Он сейчас самостоятельный совсем, но последнее время активно интересуется своими корнями. Я понимаю, что на Кавказе есть то, чего у меня никогда не будет – большого стола, где собираются многочисленные родственники. Я вырос в другой ментальности. Может быть, когда-нибудь я так же, как и брат деда Бек, выйду на пенсию и начну собирать информацию и предках.
Карина Габараева