Колонка Александра Тотоонова
Говорят, что грусть говорлива, а настоящая скорбь молчалива. 40 дней назад смерть Анатолия Дзиваева потрясла нас всех настолько, что эмоции и чувства преобладали над разумом и действительностью. Поэтому мне сегодня хотелось бы вслед его уходящей душе, как утверждают теологи, сказать хотя бы немного из невысказанного в те сложные ноябрьские дни.
Жизнь, начало которой мы не помним, а конца не знаем – это короткий путь, который Толик (именно так мы его называли) смог превратить не как многие — в бренное существование, а в яркий всполох, запоминающуюся судьбу.
Все мы разнообразны и непохожи, такими нас создал Всевышний. В этом пестрота и яркость этого мира. Одни остаются в благодарной памяти как великие первооткрыватели и ученые, другие – как талантливые художники и мастера пера, иные – как мудрые руководители и героические военачальники. Толик был выдающимся актером, лицедеем, одареннейшим режиссером, при этом еще и организатором. Как у любого талантливого человека, у него был сложный характер. С ним было непросто, но всегда интересно и полезно находиться рядом, потому что он одновременно излучал уникальное тепло, какую-то врожденную тактичность на грани с опекой. Но при этом был непримиримым и ершистым в принципиальных вопросах. И еще необычайно честным. И эта честность была не просто его украшением, обрамленным в какую-то подчеркнутость или усыпанная навязчивостью или показухой, а была его естественным состоянием. Даже когда он заблуждался, кого-то ненароком обижал, будучи убежденным в своей правоте, это действительно было правдиво.
Мы знали друг друга много десятилетий. Вместе начинали необычный для того времени проект одного из первых в мире конных театров под названием «Кентавр». Мечтали о больших мировых площадках и театральных подмостках, спорили, строили, искали, воплощали, разом теряли всех лошадей, но вновь восставали. И даже пройдя через все это разошлись. Но я при этом ни на одну минуту не перестал ценить его режиссерский талант, его актерскую самобытность, его человеческую притягательность.
Уже позже, почти как у Дюма — 20 лет спустя, мы встретились так, будто бы не было этих долгих лет. И вновь появились интересные проекты, наслаждение от его игры в Театре Армена Джигарханяна, какое-то его умудренное стремление и при этом молодое желание участвовать во всех делах осетин и соединяющей нас общины. Все это время, отделяющее нас от печальной даты его ухода, он являлся в моем сознании и воспоминаниях нашего круга как подлинный актер в своих самых ярких работах.
И как жаль, что мы недоаплодировали, недолюбили и недооценили этого выдающегося человека. В перипетиях чиновничьих согласований увязла инициатива совершенно заслуженном им звании Народного артиста России. Некоторым из тех, кто усомнился в этом, и может быть даже до сих пор не изменил своего заблуждения, хочу сказать, что ушел из жизни настоящий народный артист. Народный — по масштабам, народный – по сотне успешных ролей в театре и кино, народный – по вкладу в нашу общенациональную копилку гордости. Душа его теперь предстанет перед Богом. Я навсегда запомнил слова, которые сказал когда-то старейшина нашего рода: «Радуйся, если ты не дождался благодарности от людей и заслуженной награды на земле. Твоим должником становятся Небеса». Да воздастся на Небесах светлой и талантливой душе Анатолия Дзиваева!
P.S.
Трудно в это поверить, но второй период нашей жизни ознаменовался тем, что мы так и не посидели за столом, и я не насладился этим удивительным в застолье человеком, перемежёвывающим запоминающиеся тосты с прекрасными народными песнями. То одно, то другое. Мы договорились с ним обязательно выпить вместе на его юбилее. Не довелось. Но я обязательно ему напомню об этом, ведь когда-нибудь мы непременно встретимся.